Просто незнакомые люди

Обратный путь. В купе черниговского поезда нас четверо. Я, затем очень красивая девушка восточной внешности, женщина средних лет и здоровенный "амбал" неопределенного возраста. После того, как мы отдали проводнику билеты, возник вопрос о гражданстве. У восточной красавицы оказался казахский паспорт, у "амбала" - украинский, у нас двоих - российский.

Все заинтересовались казахским. Видимо, привыкшая к такому вниманию его обладательница спокойно и с достоинством отвечала на все вопросы. Но тут выяснилось, что казахского языка она не знает.

- Но вы же казашка! - по-доброму урезонила ее соседка, которая, как оказалось, сама из костромской глубинки.

- Вовсе нет. У меня отец кореец, мама украинка. Казахам я совершенно чужая, и они мне тоже.

- Тогда вам корейский родной.

- Нет. Это чужая страна и чужая для меня культура.

Все замолчали, но вопрос висел в воздухе. Я чув-ствовала, что моя соотечественница из Костромы этот вопрос непременно задаст. И она его задала:

- Так кто же вы такая?

- Русская, - спокойно ответила девушка. - Такая же, как вы.

Видно было, что костромскую женщину сильно терзали сомнения и в ней зрел протест.

- Поймите, - почувствовав это, продолжила ее собеседница. - У меня должны быть корни, своя культура, которую я принимаю душой. Вот в России для меня все свое. Русский язык - родной...

- Конечно, все хотят быть русскими, - заметила костромичанка.

- Может быть, я не хочу быть русской! Но я русская!

Проехали украинскую границу. Ждали российскую. Вдруг заговорил сосед:

- А я тогда кто?

И он долго и подробно рассказывал, как родился в азербайджанской глубинке в семье, где было пятеро детей. О том, как мама умерла, когда ему было десять лет, а младшему брату полгода. Брата грудью кормила соседка, а во всем остальном он сам был ему вместо мамы. Потом брата отдали в детдом. Потом появилась одна мачеха, потом вторая, потом третья. Все они его нещадно били. А третья мачеха сдала его на четыре года в интернат. Потом он ушел в армию, после поехал с другом в райцентр на Черниговщину, где у друга была невеста. А тут развалился Союз, он со своим паспортом застрял там на пятнадцать лет. Без документов никуда не мог выехать, работал на лесопилке, зарабатывая крохи. И только сейчас получил украинский паспорт и стал собирать свою азербайджанскую семью. Ехал в Москву к сестре.

- Родной язык почти забыл, - говорит он, - на украинском говорить не смогу - и всё там не моё. На русском говорю, думаю на русском. Что же я, тоже выходит, русский? А знаете, давайте я вас чаем угощу!

Мы выложили на стол у кого что было. Сидели и так хорошо говорили. Так отрыто. Так понимали друг друга. У нас был один язык. Русский, но в каком-то особом, глубинном смысле этого слова.

...Проснулись, когда состав стоял на перроне. Быстро собрались, наспех попрощались, рассеялись по перрону. Метро было еще закрыто. Встав в длинную очередь, я увидела, что впереди все наши! Хотела что-то сказать, пошутить, но вдруг увидела такие отстраненные лица. Просто незнакомые люди...

Светлана ЛОЙЧЕНКО